Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ –
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз
Что ни казнь у него – то малина
И широкая грудь осетина.
Ноябрь 1933
Осип Мандельштам. Мы живем, под собою не чуя страны... Читает Анатолий Белый
Известны варианты начала строки 11 этого стихотворение: «Кто пищит » и строк 3 – 4:
Только слышно кремлевского горца,
Душегубца и мужикоборца.
Э. Г. Герштейн приводит вариант строки 5: «У него во дворе и собаки жирны » и сообщает о том, что Мандельштам был недоволен последними двумя строчками (Герштейн, с. 79 – 80). Основной вариант (приводимый выше) передаётся по автографу, записанному Мандельштамом в НКВД во время допроса (получен в январе 1989 г. Комиссией по литературному наследию Мандельштама при Союзе писателей СССР из КГБ СССР).
Это стихотворение послужило главным обвинительным материалом в «деле» Мандельштама после его ареста в ночь 13/14 мая 1934 г. До этого автор прочел это стихотворение по меньшей мере полутора десяткам людей. Как правило, первые слушатели этого стихотворения приходили в ужас (С. Липкин передаёт, например, реакцию Г. А. Шенгели: «Мне здесь ничего не читали, я ничего не слышал...»).
Его толстые пальцы, как черви, жирны… – Возможно, Мандельштаму было известно о том, то
Посвященная «кремлёвскому горцу» Сталину.
Мы живём, под собою не чуя страны | |
---|---|
|
|
Жанр | стихотворение |
Автор | Осип Мандельштам |
Язык оригинала | русский |
Дата первой публикации | 1933 |
В 1930-х годах в стране был сильно развит культ личности Сталина . Многие советские писатели восхваляли правителя СССР. В такое время было создано это смелое стихотворение. Оно было написано после того, как Осип Эмильевич стал очевидцем страшного крымского голода. Авторства своего Осип Мандельштам не скрывал и после ареста готовился к расстрелу . Автора отправили в ссылку в Чердынь, а потом разрешили поселиться в Воронеже. В ночь с 1 на 2 мая 1938 года он был арестован вновь и отправлен в лагерь Дальлаг , скончался по пути в декабре в пересыльном лагере Владперпункт , а тело Мандельштама было оставлено лежать непогребённым до весны .
Мы живём, под собою не чуя страны
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина,
И широкая грудь осетина.
Осип Мандельштам. Ноябрь, 1933.
Стихотворение написано четырёх/трёхстопным анапестом с парной рифмовкой.
В первом варианте стихотворения:
Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
Только слышно кремлевского горца -
Душегубца и мужикоборца .
Как-то, гуляя по улицам, забрели они на какую-то безлюдную окраину города в районе Тверских-Ямских, звуковым фоном запомнился Пастернаку скрип ломовых извозчичьих телег. Здесь Мандельштам прочёл ему про кремлёвского горца. Выслушав, Пастернак сказал: «То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу вас не читать их никому другому» .
«Мы живем под собою не чуя страны…» Осип Мандельштам
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
В ноябре 1933 года Мандельштам написал одно из самых известных стихотворений двадцатого столетия – «Горец» или «Кремлевский горец». Оно представляет собой эпиграмму на Сталина. Своего авторства поэт никогда в тайне не держал. Более того – Осип Эмильевич сам читал произведение многим друзьям, знакомым, родственникам, поэтому сейчас сложно сказать, кто на него написал донос – слишком широк круг возможных подозреваемых. Естественно, Мандельштам прекрасно понимал, что обнародование эпиграммы – истинное самоубийство. Соответственно, к скорому аресту он был готов. За ним пришли в мае 1934 года. За смелого поэта вступились Пастернак и Ахматова. Помогло ему ходатайство высокопоставленного партийного чиновника – Бухарина. Николай Иванович лично знал Мандельштама и с почтением относился к его творчеству. Благодаря поддержке со стороны Бухарина, Осипу Эмильевичу удалось избежать расстрела. Эпиграмма обернулась лишь ссылкой – сначала в город Чердынь, затем – в Воронеж. Будучи в изгнании, поэт сочинил «Оду», посвященную Сталину. Некоторые исследователи рассматривают ее в качестве попытки раскаяния, другие видят в ней скрытую и расчетливую иронию.
«Мы живем, под собою не чуя страны…» — отклик на страшную советскую действительность тридцатых годов. Мандельштам очень точно описывает приметы того времени. Огромное государство предпочитало молчать: «Наши речи за десять шагов не слышны…». За любое неугодное власти слово можно было попасть в лагеря или под расстрел. Атмосфера тотального страха царила в СССР. В эпиграмме дан портрет Сталина, чье имя скрыто под словосочетанием «кремлевский горец». Толстые пальцы вождя сравниваются с червями, его усы поэт называет тараканьими.
Намекает Мандельштам и на прошлое отца народов. Под словом «малина» подразумевается преступный жаргонизм. Здесь имеются в виду шесть отсидок Сталина, причем только одна из них была связана с его политической деятельностью, остальные – с разбоем. Неслучайно в конце стихотворения упоминается и «широкая грудь осетина». Существует версия, что предки будущего вождя имели осетинское происхождение.
Уделено внимание и окружению всесильного правителя. Приближенных Иосифа Виссарионовича Мандельштам именует полулюдьми, которые в его присутствии не способны говорить. Им остается лишь мяучить, хныкать и свистеть.
По мнению писателя Фазиля Искандера, Мандельштам избежал расстрела не столько благодаря помощи Бухарина, сколько из-за того, что Сталину пришлась по нраву его эпиграмма. Правитель увидел в стихотворении признание своего безграничного могущества. Кроме того, он вполне мог рассматривать произведение как акт капитуляции врагов. При таком восприятии толстые пальцы-черви и тараканьи усы особой роли не играли. Зачем обращать внимание на оскорбления, высказанные от лица недоброжелателей? Кремлевскому горцу, рожденному в бедной семье и добравшемуся до вершин власти, льстило то, каким страхом пропитаны строки «Мы живем, под собою не чуя страны…». Нравилось Сталину и довольно точное описание его всесилия. Весьма вероятно, что Иосифу Виссарионовичу пришлось по вкусу и карикатурное изображение ближайшего окружения. Если учитывать размышления Искандера, то не кажется такой загадочной резолюция вождя на деле Мандельштама: «Изолировать, но сохранить». По сути, Сталин принял вызов от поэта и начал с ним игру в кошки-мышки. Подобное общение с людьми творческими было свойственно Иосифу Виссарионовичу – вспомнить хотя бы историю его отношений с Булгаковым. Для Осипа Эмильевича игра эта завершилась трагически – в 1938 он вновь попал под арест, после чего умер на этапе под Владивостоком.